Толкиен Легенда Сигурде Гудрун

В фэндоме анекдоты про Кристофера Толкина уже стали традицией сказать бы «доброй», да нет. Потому что шутки о том, как сын наживается на отцовском наследии, не учитывают одного простого факта: если бы не Кристофер, львиная доля написанных Профессором текстов так и пылилась бы в архивах – не разобранная, не опубликованная. Речь не только о «Сильмариллионе» и о многолетних «Летописях Средиземья». В пресловутых «сундуках» скрывается немало сокровищ, и две поэмы, вошедшие в том «Легенда о Сигурде и Гудрун», – ярчайшее тому подтверждение. Перед нами книга, над которой проделана действительно большая работа.

Потому что мало было бы просто издать две поэмы – наслаждайтесь, мол, кто способен. Кристофер Толкин снабдил том многочисленными разъяснениями, которые позволяют неискушённому в скандинавской мифологии читателю понять, о чём вообще идёт речь. Толкин много почерпнул из скандинавских мифов. Вспомним хотя бы то, что из «Старшей Эды» он позаимствовал имена гномов и Гэндальфа.

Толкин начал писать эту книгу ещё в далёких 1920-х, возможно 30-х годах. И издана была она его сыном. Но авторство осталось, разумеется, за отцом.

Но более всего вдохновлял его сюжет о герое Сигурде, победителе дракона Фафнира. Толкин – профессор не только древнесаксонского, но и древнеисландского – многие годы интересовался этим сюжетом и как учёный, и как писатель. История Турина Турамбара, ставшая основой романа «Дети Хурина» берёт свои корни именно в легенде о Сигурде. Рок преследующий героя, драконовы сокровища – всё оттуда. И очередное подтверждение мы находим в том, что сейчас назвали бы «фанфиком», – поэмах Толкина.

Стремление учёного и писателя создать единую непротиворечивую версию легенды завершилось вполне логично: он её написал сам. Отбросил одни элементы, добавил другие, совместил третьи И получилось два цельных поэтических текста. Конечно, читатель без философского образования тут же поинтересуется: «На кой чёрт мне это всё сдалось? Есть в этих словесных играх художественная ценность?» Тут нужно сразу понять: это не фантастика и не тексты, входящие в легендариум Средиземья. Разобраться в них без минимального знания скандинавской мифологии будет трудновато, к счастью, Кристофер Толкин сопроводил текст исчерпывающими комментариями, вступительными статьями и приложениями. Словом, круг читателей у этого сборника, будет состоять из тех, кому интересно всё, что связано с Толкином, из спецов-филологов, любителей мифологии, наконец, тех, кому по сердцу стилизация под древние тексты. «Новая песнь о Вёльсунгах» и «Новая песнь о Гудрун» совершенно шикарные поэмы.

Сюжет здесь даже вторичен, особенно если вы имеете представление о «первоисточниках». Главное: это слог, ритм, аллитерация, образы, энергетика каждой строфы и строки. Совершенно очевидно, что если бы не имя Толкина на обложке, то этой книги могло бы не быть – или она вышла бы мизерным тиражом. Возможно, что любители «Властелина Колец» купят её просто из интереса и тем самым приобщатся к поэтике скандинавских саг. Сам Толкин был бы этому только рад.

У многих к бесплатным электронным библиотекам отношение двоякое. С одной стороны, весьма заманчиво без хлопот и затрат скачать из Сети приглянувшуюся книжку. С другой же – как ни крути, это нарушение авторских прав. Однако это явление широко распространённое и писатели вынуждены с ним считаться. Любопытен метод, который избрал известный фантаст Терри Гудкайнд, автор цикла «Меч истины». На своей странице в Facebook он указал личные данные человека, который разместил в Сети цифровую копию его последнего романа «Первая Исповедница». Писатель не поленился провести целое расследование, потому среди данных «пирата» оказались его имя, фамилия и даже фотография.

Гудкайнд обратился к нему лично, написав: «Вы признаётесь в своей любви к моим книгам, герой которых сражается во имя Истины. Надеюсь, ваша новая слава окупит цену вашего позора».

Любопытно, что акция возымела действие – «пират» удалил страницу с копией книги, после чего писатель убрал его данные. Отзывы сетевых читателей разделились: многие поддержали фантаста но нашлись и те, кто выступил в защиту «пирата».

Кто-то привёл в пример бразильца Паоло Коэльо, который обратился к «пиратам мира» с призывом размещать в Сети все написанные им книги, поскольку считает что свободное копирование служит не только рекламой, но и положительно влияет на продажи.

ПРЕДИСЛОВИЕ В своем эссе «О волшебных историях» (1947) отец, рассуждая о книгах, которые читал в детстве, сказал: Мне не особо хотелось искать зарытые клады или сражаться с пиратами; «Остров сокровищ» оставил меня равнодушным. Иное дело — краснокожие: в этих историях были луки и стрелы (меня и по сей день одолевает желание научиться метко стрелять из лука — желание ни на йоту не утоленное), и странные языки, и отблески архаичного образа жизни, а главное — леса.

Но земле Мерлина и Артура эти истории уступали, а лучше всего были безымянный Север Сигурда Вёльсунга и владыка всех драконов. Эти земли были несказанно желанны. То, что свод древней поэзии на древнеисландском языке под названием «Старшая Эдда», или «Песенная Эдда», оказал глубокое, пусть и подспудное, влияние на его последующие произведения, разумеется, сомнению не подлежит. Во всяком случае, общеизвестно, что имена гномов для «Хоббита» отец заимствовал из первой эддической песни, «Völuspá», то есть «Прорицание вёльвы». Сам он не без сарказма, по обыкновению своему, отмечал в письме к другу в декабре 1937 года: Сам я не слишком одобряю «Хоббита» и предпочитаю мою собственную мифологию (которая затронута лишь поверхностно) с ее последовательной системой имен и названий этой мешанине из эддических гномов (дань «Прорицанию вёльвы»), новоиспеченных хоббитов, голлумов (придуманных от нечего делать) и англосаксонских рун. Однако ж далеко не так широко известно — собственно говоря, почти неизвестно (хотя и выясняется из имеющихся публикаций), что Толкин написал две взаимосвязанные поэмы на тему легенды о Вёльсунгах и Нифлунгах (или Нибелунгах1 - Здесь и далее слово «Нибелунги» пишется с прописной буквы, когда оно употребляется как имя собственное, для обозначения рода и его отдельных представителей, и со строчной — когда оно обозначает сказочных существ, хранителей клада (такое написание закрепилось, в частности, в названии знаменитой «Песни о нибелунгах»). — Примеч. Пер.) на современном английском языке, подогнанном под древнеисландскую метрику — более пяти сотен строф.

Эти поэмы до сих пор не публиковались, равно как и нигде не цитировались. Они называются «Völsungakviða en nýja» — «Новая Песнь о Вёльсунгах» и «Guðrúnarkviða en nýja» — «Новая Песнь о Гудрун».

Ученые познания моего отца отнюдь не ограничивались «англосаксонистикой»; он профессионально освоил песни «Старшей Эдды» и древнескандинавский язык (термин, что в обиходе является синонимом древнеисландского, поскольку бо́льшая часть сохранившейся древнескандинавской литературы написана на исландском). На самом деле, на протяжении многих лет после того, как в 1925 году отец стал профессором англосаксонского языка в Оксфорде, он был и профессором древнеисландского, хотя такой должности не существовало. Как минимум, с 1926 по 1939 г. Он ежегодно читал лекции и вел занятия по древнеисландскому языку и литературе. Однако, невзирая на его заслуги в этой области, признаваемые даже в Исландии, отец так ничего и не написал на тему древнеисландского языка с расчетом на публикацию — кроме разве что «Новых Песней»; да и тут, насколько мне известно, никаких свидетельств «за» или «против» не сохранилось — если не считать перепечатанной под диктовку рукописи, неизвестно каким годом датированной и иного интереса не представляющей. Зато сохранились многостраничные заметки и наброски отцовских лекций, хотя и по большей части записанные наспех, зачастую на грани неудобочитаемости — или уже за гранью. «Новые Песни» возникли как следствие этих ученых занятий и датируются примерно тем же периодом.

Я склонен отнести их скорее к более поздним годам пребывания отца в Оксфорде до Первой мировой войны, нежели к более ранним: возможно, к началу 1930-х; но разве что по наитию, бездоказательно. Две поэмы, как я понимаю, взаимосвязанные временем создания, представляют собою произведение весьма значительное. Можно предположить, — хотя никаких подтверждений тому нет, — что отец взялся за древнеисландские песни как за новый поэтический проект, после того как оставил «Лэ о Лейтиан» (легенду о Берене и Лутиэн), ближе к концу 1931 года («The Lays of Beieriand»,. Взаимосвязь между этими поэмами и древними первоисточниками весьма сложна; песни — это никоим образом не переводы. В самих источниках, разнообразных по своей природе, немало неясностей, противоречий и загадок: и наличие этих проблем легло в основу отцовского замысла в том, что касается написания «Новых Песней».

Насколько мне известно, отец на них практически не ссылался. Не припоминаю ни одного разговора с ним на эту тему, кроме как в самом конце его жизни, когда он завел о них речь и попытался отыскать их, но безуспешно. Однако он вскользь упомянул об этом произведении в двух письмах к У. X. Одену.